Ольга Хижинкова вчера сообщила, что вынуждена покинуть Национальную школу красоты. Причина — ее активная гражданская позиция. «Мне дали понять: либо я молчу и ничего не публикую в соцсетях, либо расстаемся», — говорит «Мисс Беларусь 2008». Она без раздумий выбрала второй вариант и рассказала журналисту SPORT.TUT.BY Виктории Ковальчук о внутренней свободе, точке невозврата и патриотизме, который так четко прочувствовала лишь этим летом.
«Появилось четкое ощущение, что доберутся до всех»
— Ты понимала, что, открыто выражая свою гражданскую позицию, рискуешь лишиться работы в госучреждении?
— Конечно. Понимала это с момента публикации первого поста в июне, когда арестовали Виктора Бабарико. Уже тогда мысленно попрощалась с работой в государственном учреждении, хотя к тому моменту Национальная школа красоты была моим единственным местом работы.
— Почему, осознавая все риски, ты все равно решила не молчать?
— Мне всегда было важно находиться в ладах со своей совестью. По жизни я остро реагирую на несправедливость, и в таких случаях личные интересы всегда отходят на второй план. Если я внутренне не согласна с происходящим, то не буду делать вид, что все хорошо. Мне важно чувствовать внутреннюю свободу.
Конечно, нам всем всегда есть что терять. Мы почему-то думаем, что другому легче или не так страшно. Хотя на самом деле людям со скромной зарплатой еще тяжелее сказать что-то против власти, потому что они потеряют даже те небольшие средства к существованию, которые получают.
— Что стало триггером, когда ты не смогла промолчать?
— Именно арест Бабарико. До этого был арестован Сергей Тихановский, и мы наблюдали, как все альтернативные кандидаты по очереди лишались возможности попасть на выборы. Появилось четкое ощущение, что доберутся до всех. Все делалось настолько искусственно и неприкрыто, чтобы не допустить этих людей до президентской гонки, что чаша терпения многих белорусов оказалась переполнена. Невозможно было молчать, потому что волна негодования достигла пика.
«На работе мне обозначили: либо я молчу, либо придется расставаться»
— Когда тебе на работе впервые намекнули, что твои публикации в соцсетях могут повлечь расторжение трудового договора?
— Где-то в августе меня предупредили, чтобы я была осторожнее в высказываниях и в своем поведении в соцсетях. Я ответила, что, на мой взгляд, и так очень мягко и дипломатично высказываю свое отношение к происходящему. При этом подчеркнула, что я не могу молчать. Это ведь не выглядит так, что я сижу и жду, когда же появится информационный повод, чтобы что-то написать. Просто есть вещи, мимо которых невозможно пройти. И я высказывалась не просто для галочки, а с надеждой: а вдруг кто-нибудь все-таки услышит…
— Как тебе сообщили, что с тобой разрывают договор?
— На прошлой неделе состоялся еще один разговор, где мне четко обозначили: либо я молчу и вообще ничего не публикую, либо придется расставаться. Мой выбор был очевиден.
— При этом ты всегда подчеркивала, как сильно любишь работу в Национальной школе красоты. Не было даже момента, когда задумалась: может все-таки отмолчаться?
— Нет. Я прекрасно понимала, что в таком случае я буду искусственно себя сдерживать и чувствовать внутренне несвободной. События начала этой недели показали, что я была права. Даже если бы я решила помолчать, то арест моего друга — журналиста Сергея Щурко — в любом случае положил бы этому молчанию конец.
— Тебе предложили написать заявление по собственному желанию?
— Я работала в Национальной школе красоты по договору подряда, поэтому мне просто не продлили контракт.
«Я впервые прочувствовала, что такое истинный патриотизм»
— Как прошел твой последний рабочий день?
— Коллектив очень тепло попрощался со мной, сказал много добрых слов, подарил мне цветы и сертификат на октябрьский корпоратив с экстремальными спортивными интерактивами — все как я люблю (улыбается).
У меня действительно очень хороший коллектив… был. И я искренне не хочу, чтобы сейчас имидж школы каким-то образом пострадал, потому что там прекрасные педагоги, многие из которых поддерживают меня и мою позицию. Но так сложились обстоятельства — просто сейчас такое время.
— Как прошло прощание с детьми? Сентиментально?
— Это не совсем дети — подростки, старшая группа. Я сказала им, что так сложились обстоятельства, но все всё понимают. Прощаться было очень сложно, вчера я точно не была в своем лучшем расположении духа. Вроде бы ты знаешь, что это должно случиться. Но ощущения, мне кажется, сопоставимы с потерей любимого человека, когда ты понимаешь, что он болеет и исход неизбежен, но все равно до последнего не можешь быть к этому готов. Как только я пыталась облечь мысли в словесную формулировку, накатывали эмоции. Плюс ученики тоже очень эмоционально отреагировали на мой уход.
— Ты уже начала строить планы на будущее?
— Этот год очень противоречивый. Все планы на 2020-й оказались только планами. Изначально все пошло не совсем так, как я хотела. Сейчас нужно время, чтобы очухаться, прислушаться к себе и потом уже предпринимать какие-то шаги.
— Что ты испытываешь сегодня в отношении происходящего в стране — страх, надежду, отчаяние, гордость?
— Меня переполняет чувство единения. Впервые в жизни я в истинном смысле слова прочувствовала, что такое патриотизм и единение с народом. Когда есть общая идея, когда ты видишь, сколько людей остро реагируют на насилие и несправедливость, ты понимаешь, сколько у нас добрых, честных и прекрасных белорусов.
Может быть, не каждого лично коснулись происходившие ужасы, но все увидели, как пострадали соседи, знакомые, простые минчане и белорусы, и мы вдруг стали готовыми высказывать свою позицию. И я очень горжусь белорусами. Мы показали, какие мы смелые, хоть по натуре и являемся очень спокойной и вдумчивой нацией. Просто мы достигли точки невозврата, после которой уже никогда не сможем быть прежними.
